АМС

С. В. ОДЕРЕЕВА

ХОРОВЫЕ СОЧИНЕНИЯ ВЛАДИМИРА ПОНОМАРЁВА
ПОСЛЕДНЕГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ (2002-2012 годы)

© С. Одереева, 2012

Хоровое творчество красноярского композитора Владимира Пономарёва давно вызывает активный интерес среди хормейстеров, руководителей творческих коллективов, а в последнее время и среди музыковедов, описывающих явления и процессы, происходящие в сибирской – и шире – в российской музыке.

Автор более восьмидесяти наименований хоровых сочинений, большая часть из которых – циклы, Владимир Валентинович давно занял достойное место среди композиторов, пишущих в хоровых жанрах, а в сфере хоровой духовной музыки стал безусловным лидером Сибири.

Выпускник Новосибирской консерватории, ученик крупнейшего сибирского композитора Аскольда Мурова, оставившего после себя ярчайшие произведения практически во всех жанрах академической музыки, Пономарёв воспринял от своего учителя всё лучшее, что характеризует сибирскую композиторскую школу. Прежде всего, это жанровая всеядность, открытость ко всем стилевым новациям современной академической (и не только академической) музыки, ко всем новым веяниям, возникающим в современной профессионально-музыкальной среде.

Вместе с тем, нужно сказать – и это тоже черта, характеризующая сибирскую композиторскую школу – что ни одно средство, ни одна система организации звукового материала не возникала в творчестве Владимира Пономарёва как дань современной моде, как желание и стремление быть «современным» и «передовым» композитором. Появление любого технологического средства – от самого традиционного, до самого современного – всегда было обусловлено у композитора содержательными целями, идеей самого сочинения. Интересно то, что глядя на многие хоровые партитуры Пономарёва, написанные им уже в начале нынешнего тысячелетия, можно было бы сказать, что перед нами композитор-традиционалист, не знающий или не приемлющий современные композиторские техники. Однако, открыв его инструментальные опусы тех же лет создания, невольно думается об обратном: это – сугубо современный композитор, знающий традиции западноевропейского авангарда XX века и очень далекий от классико-романтической, или – как говорили в недавнем прошлом – от русской реалистической традиции в музыке.

Почему и как в сознании одного музыканта уживаются диаметрально противоположные тенденции – могло бы остаться вопросом без ответа... если бы нам не были известны убеждения и творческие принципы Владимира Пономарёва. К ним прежде всего следует отнести его обострённое ощущение причастности к русской национально-культурной традиции, для которой жанровая сфера хоровой музыки всегда была доминирующей. Мимоходом бросаемые Пономарёвым фразы «я – русский композитор», или, в ответ на вопрос, почему он столько времени и сил отдает православному храму – «сегодня это важнее» – являются лучшей иллюстрацией этого.

Вместе с тем, будучи композитором хорошо профессионально оснащённым и тонко слышащим, Пономарёв не может не отвечать на «зовы времени», на то, что диктует современному музыканту обострённую интонацию. Сегодняшнее бытие в напряжённом и противоречивом мире, неизбежно провоцирует композитора на соответствующую ответную реакцию. Самой естественной и адекватной сферой выражения этой реакции для Пономарёва стала инструментальная, и прежде всего, камерно-инструментальная музыка. В таких его сочинениях как фортепианное Трио, виолончельная Соната, а также в написанных недавно композициях «Парадигма абсурда» для гобоя и струнных, «Сплетни» для аккордеона и струнного квинтета, «Сумасшедшие каноны» для фортепианного дуэта и др., был как будто сделан эмоциональный выплеск накопившейся энергии, тогда как хоровая музыка для Пономарёва всегда была сферой «очищения» и гармонизации чувств.

Так было всегда – но лишь до недавнего времени…

Остановимся на хоровых сочинениях Владимира Пономарёва, написанных им в последнее десятилетие и демонстрирующих новые повороты его творчества.

Наряду с упомянутыми инструментальными опусами (а к ним следует добавить еще два концерта и «Шотландскую рапсодию» для аккордеона с оркестром, сюиту для струнного оркестра в пяти частях (Concerto Grosso) и цикл «Два романса на стихи А. Деменюка» для меццо-сопрано и ф-но), для хора Пономарёвым были написаны, в 2003 году: композиция «Из сибирских песен» для смешанного хора (слова народные), Вторая тетрадь мадригалов для смешанного вокального квартета из 12-ти миниатюр на стихи сибирских поэтов, «Девять хоровых эскизов» и хоровой цикл «Фотоальбом» (10 хоров) для смешанного хора также на стихи сибирских авторов, «Три хора на стихи Т. Огнёвой» для смешанного хора, «Покаяния» – одночастный концерт для смешанного хора на канонический текст, Концерт на день памяти св. блг. князя Даниила Московского (одночастный) для смешанного хора, «Зимние сказки» (2 хора) на стихи В. Баркова для смешанного хора, «Бесконечность» – кантата для смешанного хора и симфонического оркестра на стихи А. Деменюка; в 2004 году: «Свете Тихий» (№ 3) для большого смешанного хора, композиция «Я пойду, млада, лугом» для смешанного хора (слова народные), «Хвалите Господа с небес» для большого смешанного хора; в 2005 году: «Осень» – хоровой цикл на стихи М. Лермонтова (4 хора) для смешанного хора, «Осенние пейзажи» – хоровой цикл на стихи Н. Заболоцкого (3 хора) для смешанного хора, «Цикл хоровых миниатюр на стихи Н. Рубцова» (5 хоров) для смешанного хора, концерт на Покров Пресвятой Богородицы в 3-х частях для смешанного хора, «Дороги» – хоровой цикл на стихи С. Есенина (3 хора) для смешанного хора, Два тропаря и молитва ко Святому причащению для смешанного хора, «Пять хоров на стихи Ф. Веселкова «Из фронтового дневника» (65-летию Победы посвящается)» для смешанного хора, «Листки календаря» – цикл для большого смешанного хора (5 хоров) на стихи Г. Пайзулаевой; в 2006 году: «Воз леса была дороженька торна» – композиция для мужского хора (слова народные), «Белая птица» – четыре миниатюры для смешанного хора на стихи А. Деменюка, «Ангел вопияше» для смешанного хора, «Дорогой к Свету» – кантата для смешанного хора и струнного оркестра в 5-ти частях на стихи А. Деменюка, Пасхальный концерт для смешанного хора (одночастный), Концерт св. страстотерпцу императору Николаю (одночастный) для смешанного хора; в 2007 году: «Пять хоровых миниатюр на стихи Джона Брауна» для смешанного хора; в 2008 году: «Пристанище и предстательство» – одночастный концерт для смешанного хора, а также одночастный Концерт на Троицу для смешанного хора; в 2009 году: «Три мадригала на стихи А. Деменюка» для смешанного вокального квартета, «Ночи запах» – хоровой цикл на стихи В. Хлебникова (6 хоров) для смешанного хора; в 2011 году: «Два хора на стихи М. Ломоносова» для смешанного хора, «Эти радостные птицы», три хоровых миниатюты» на стихи А. Деменюка» для женского хора, Концерт св. блг. князю Александру Невскому для смешанного хора (вариант для мужского хора). И, наконец, в 2012 году – Литургия № 3, состоящая из 12 номеров для большого смешанного хора.

Такой внушительный список сочинений для хора (в нем более 35 наименований), созданных композитором за 10 лет в период с 2002 по 2012 год, говорит сам за себя (для сравнения: инструментальных и вокальных сочинений за этот же период им было написано только восемь).

Все перечисленные хоровые композиции собираются в жанровые группы: хоры на слова народных песен, хоры на стихи русских поэтов, хоры и мадригалы на стихи красноярских авторов, и духовные сочинения. Эти группы продолжают линии творчества Владимира Пономарёва, обозначившиеся ранее. Лишь одно сочинение – композиция «Воз леса была дороженька торна» представляет новый жанровый вариант: она написана для однородного мужского хора, к которому композитор прежде не обращался.

В эти же годы, в числе хоровых композиций Пономарёва стали появляться сочинения, наметившие тенденцию иного отношения к хору, хоровому звучанию. Это, прежде всего, две кантаты для хора и оркестра, в одной из которых – в кантате «Бесконечность» четыре номера из пяти написаны на иноязычные тексты. Никогда прежде композитор этого не делал, но в данном случае, текстовый материал оказался весьма благодатным и удобным. Поэт-полиглот Андрей Деменюк, сделал авторские переводы одного своего стихотворения на четыре языка и, таким образом, представил возможность Пономарёву воплотить свою давнюю мечту – написать музыку, в которой об одном можно было бы сказать по-разному. Подобное сочинение еще в конце 70-х годов ушедшего века было написано Альфредом Шнитке. Это – «Три мадригала на стихи Ф. Танцера для голоса и камерного ансамбля». Владимир Пономарёв, по его собственным словам, давно мечтал о таком сочинении, но не имел подходящего поэтического материала. Знакомство и дружба с поэтом Андреем Деменюком позволили ему осуществить этот замысел.

Кантату «Бесконечность» можно назвать полистилистичным сочинением. Ритм, фонетика каждого языка – английского, французского, итальянского, испанского и русского – в каждом случае продиктовали особенности музыкального прочтения. В итальянской и французской версиях музыка мягко импрессионистична, в обилии насыщена красочными гармониями. Английская и испанская версии спровоцировали композитора на использование упругих ритмических фигур, пунктирного ритма. Эти части написаны в оживленных темпах, а в гармонии слышится некоторая жесткость, восходящая к Прокофьеву или Онеггеру. Часть, написанная на оригинальную русскоязычную версию, не имеет оркестрового сопровождения и звучит a cappella. Стилистически – это, условно говоря, русская музыка. Скрепляющим, «цементирующим» всю композицию элементом, в кантате стала краткая лейтинтонация, используемая во всех пяти частях.

Композиционные принципы кантаты «Бесконечность» были повторены в другой кантате В. Пономарёва – «Дорогой к Свету» для смешанного хора и камерного оркестра. В ней также использована сквозная лейтинтонация-тема, и также одна из пяти частей написана для хора a cappella. Предложение написать эту кантату возникло в сильной степени случайно. Как-то к архиепископу Красноярскому и Енисейскому Антонию обратился руководитель камерного оркестра Михаил Бенюмов с просьбой благословить его на совместный проект с прославленным детско-юношеским хором «София». Владыка Антоний повернулся к стоящему рядом Пономарёву и сказал: «Вот у нас есть композитор, давайте его и попросим что-нибудь написать!».

Текстовую основу сочинения составили вольные поэтические версии евангельских притч, сделанные другом композитора, поэтом А. Деменюком.

Премьера кантаты с успехом прошла в Малом зале Красноярской филармонии 14 ноября 2006 года. Позже была сделана студийная запись этого произведения, которая готовится к выпуску на CD.

Кантата «Дорога к Свету» стала одним из немногих сочинений в жанре духовной кантаты, созданных в те годы российскими авторами, и наметила новую жанровую линию в красноярской музыке. Буквально в этом же году, молодым композитором, выпускником Красноярской академии музыки Александром Михалёвым была написана кантата для хора и оркестра «Псалмы Давида», продолжившая эту линию.

Интерес к иноязычной поэзии, обозначившийся у Владимира Пономарёва в его кантате «Бесконечность», проявился еще в двух сочинениях, написанных в эти годы. Это цикл миниатюр на стихи американского поэта Джона Брауна, где использован оригинальный английский текст, и «Три мадригала на стихи А. Деменюка», который стал постоянным соавтором композитора. «Пять хоровых миниатюр на стихи Джона Брауна», написанных по просьбе администрации Красноярской академии музыки, получившей в дар от поэта сборник его стихов, интересны также тем, что в них была сделана, пожалуй, первая попытка выхода в иную интонационную сферу хоровых звучаний. Тональность в этом сочинении трактована очень свободно, а в 3-ем номере «I Sing A Silent» использован модальный принцип организации: в нем поочерёдно сменяют друг друга два лада, различных по звуковому составу и красочно-контрастных. Жёсткие, терпкие созвучия с обилием секунд, применённые Пономарёвым в этом цикле, напоминают некоторые сочинения западноевропейских и американских композиторов и демонстрируют хорошее знание автором этого пласта современной музыки.

Такое стремление написать «не по-русски», вероятно объясняется желанием встроить это произведение в соответствующий контекст.

Следующим опусом В. Пономарёва в этом ряду могут быть названы «Три мадригала на стихи Андрея Деменюка». Особенность этого сочинения состоит в том, что мадригалы могут исполняться как по-русски, так и по-английски на одну музыку. Для этого поэт сделал специальные, эквиритмические переводы трех своих стихотворений. Этот цикл стал своеобразным завершением сферы «мадригального творчества» композитора. Уже «Вторая тетрадь мадригалов», написанная несколькими годами ранее, была заявлена как последнее сочинение в этом жанре, так как Владимир Пономарёв уже не работал с вокальным ансамблем, для которого мадригалы и создавались. Вместе с тем, став своеобразной «лирической отдушиной» для композитора, мадригал, если так можно выразиться, «не отпустил» Пономарёва. Накопившиеся душевные переживания тех лет не нашли выхода в других жанрах, и потребовали от композитора нового обращения к мадригалу.

Серия хоровых циклов на стихи русских поэтов, созданная в эти годы, на первый взгляд продолжает линию русских хоров Пономарёва, начатую еще в консерватории лирической кантатой «Звёзды» на стихи А. Фета. Наиболее часто исполняемыми в этой серии стали хоры из циклов на стихи С. Есенина и Н. Рубцова. Эти, близкие по лирическому складу поэты, повлекли за собой и близкие музыкальные решения хоров в названных циклах. Они содержат яркие, запоминающиеся темы с песенными интонациями, музыка их эмоционально насыщена и открыта. Особняком в этой серии стоит хоровой цикл «Ночи запах» на стихи В. Хлебникова.

В четырёх из шести, хорах этого цикла, использована тонально-модальная техника, а в двух (3-ем и 5-ом) – модальная. Выход за рамки тональности в сторону модального принципа организации наметился у Владимира Пономарёва еще в «Пяти миниатюрах на стихи Джона Брауна». В хорах на стихи Хлебникова поводом к такому решению стала сама поэзия. Словесная звукопись и причудливые образы поэта нашли воплощение у композитора в необычных изысканных модальных созвучиях. Текстовой основой 3-го номера цикла стали хлебниковские палиндромы. Владимир Пономарёв сам составил «либретто» этого номера, выстроив фрагменты стихотворений, основанных на палиндромах, в логически связанную линию:

Сетуй, утёс:

Вол лав – валов

Потоп и топот,

А гор рога –

Иде беляна, ныня лебеди.

Косо лети же, житель осок.

Ива, пук купавы,

Течёт и нежен, нежен и течёт.

Горд дох, ход дрог,

Зол гол, лог лоз.

Пал, а норов худ,

И дух ворона лап.

И лежу. Ужели?

Олени синело…

Разумеется, музыка этого хора, написанная в ладу с одним диезом, в обилии содержит обращающиеся в ракоходах и зеркально симметричные интонации.

Ещё интереснее сделан 5-й номер, слова из которого дали название всему циклу – «Ночи запах». Он написан в «белоклавишном» ладу без ключевых знаков, и для него композитор взял только одну поэтическую строфу. Хор составлен из четырех кратких строф-куплетов, для каждой их которых Пономарёв использует вариант избранной поэтической строфы, меняя в ней строки местами:

Четыре музыкальные строфы хора представляют собой также варьирование одного неизменного материала, давая его ракоход, инверсию и инверсию ракохода. Краткая кода с репризным возвратом фрагментов первой музыкальной строфы, расчленённых паузой, содержит уже по-новому, из разных строк перемешанные слова стихотворения:

Эти звёзды – запах ночи

В буйные вдыхая ноздри.

Звёзды…

В лирических 2-м и 4-м номерах нарисованы картины природы. В. Хлебников предстаёт в стихотворениях, взятых для этих хоров как тонкий художник-живописец, а композитор – как его чуткий партнёр.

Активные 1-й и 6-й номера, написанные в ля бемоль мажоре (с большим «креном» в модальность) звучат как обрамление, а вся циклическая форма, с логичным чередованием приемов письма и характера движения – также воспринимается как свободно трактованный палиндром. Нужно отметить, что несмотря на определённую техническую изощрённость, в хоровом цикле «Ночи запах» композитору удалось создать яркую музыку, воплощающую рельефные, остающиеся в сознании слушателя музыкальные образы.

Большая серия хоровых сочинений была написана В. Пономарёвым в это десятилетие на стихи красноярских авторов. Один за другим, и на стихи тех же поэтов, возникли циклы «Девять хоровых эскизов» и «Фотоальбом».

«Хоровые эскизы» действительно стали чем-то вроде «пробы пера» в новой для композитора сфере: музыке для большого хора на стихи красноярских авторов. Имена поэтов в этом цикле уже знакомы по 1-й Тетради мадригалов. Это Виктор Барков, Владимир Пчёлкин, Татьяна Огнёва, Владимир Бездуганов, Виктор Евграфов, Анатолий Кыштымов, Андрей Деменюк, Владимир Кощий и сам Владимир Пономарёв. По его словам, при создании этого цикла, он совершенно не думал о форме этого сочинения, создавая и расставляя хоры как бы случайно. Однако, внутреннее драматургическое чутье композитора прочертило безусловную логическую линию в чередовании номеров, на что не раз обращали внимание все, слышавшие это сочинение. Движение мысли, намечающее фабулу повествования, начинается со стихотворения А. Деменюка «Вернуться», а приходит к «Бабьему лету» (стихи В. Пономарёва) со словами «как песня затянулось бабье лето, и не проходит, позабыв свой срок…». В середине цикла по два идут стихотворения с философским смыслом и серьёзными раздумьями («Свет» (3) – «Моцарт и Сальери» (4), «Молитва слепого странника» (7) – «Давай идти по Млечному пути» (8)), и стихотворения, воплощающие картины природы («Сентябрь» (5) – «Ночь» (6)).

Музыку «Хоровых эскизов» с ясной тональной основой, красочными «сдвигами» гармоний, интересными фактурными решениями, можно назвать просто красивой. Это сочинение – и целиком, и фрагментами – многократно исполнялось и было записано.

Следом за «Хоровыми эскизами», как уже было сказано, появился цикл «Фотоальбом», близкий по музыкальному решению и имеющий очень интересное построение. Следует сказать, что все перечисленные выше поэты, чьи стихотворения составили литературную основу и этого цикла, долгое время были в Красноярске одной дружеской компанией, а один из них – журналист Виктор Евграфов, работавший в газете «Красноярский комсомолец» – даже создал газетную рубрику «МоноЛит», в которой все друзья-поэты поочередно были опубликованы. Разумеется, у каждого из них были стихотворения, посвящённые другому. Идея В. Пономарёва состояла в том, чтобы собрать стихотворения со взаимопосвящениями авторов и представить их в одном цикле, аналогично тому, как в одном фотоальбоме мы видим фотографии одних и тех же персонажей в разных ситуациях и в различных сочетаниях.

Таким образом, от пяти поэтов было взято по два стихотворения, одно из которых обязательно имело посвящение. Круг образов в избранных стихотворениях широк и неоднороден. В 1-м и 8-м хорах («Не грустите, не плачьте, березы» и «Стали листья сиреневы») воплощены образы русской природы. Хоры содержат запоминающиеся лирические мелодии-темы, и написаны в минорных бемольных тональностях (ре минор, ми бемоль минор). Щемяще-ностальгический оттенок их звучанию придаёт использование в гармонии добавленных тонов, а периодически возникающие короткие solo усиливают «интимность» высказывания. Эти хоры, имеющие, кроме того, взаимопосвящения в стихотворениях: В. Бездуганов – В. Пономарёву и В. Пономарёв – В. Бездуганову очень близки по всем параметрам и образуют своего рода миницикл. О природе повествует также 2-й хор – «Лесной узор» (стихи В. Бездуганова). Его угловатая мелодия-тема, пребывающая в гармоническом кружении цепочки альтерированных аккордов, словно иллюстрирует впечатления от леса в предосеннюю пору.

Ещё одним минициклом становятся 7-й и 9-й номера («Жизнь проживается «на раз»…» и «Есть такая страна»), стихотворения в которых также имеют взаимопосвящения: В. Пономарёв – А. Деменюку, А. Деменюк – В. Пономарёву. Очень несхожие по музыке, они воплощают рассуждения поэтов о жизни, которую наполняет смыслом только любовь…

4-й и 5-й хоры – портреты. 4-й «О, как мне хочется летать» (стихи Т. Огнёвой посвящены В. Бездуганову) представляет собой автопортрет, в котором каждая строфа раскрывает какую-то одну грань души говорящего о себе автора («О, как мне хочется летать…», «О, как мне хочется уйти от повседневных серых буден…», «О, как мне хочется познать…», «О, как мне хочется воспеть», «О, как мне хочется любить…»). Для каждой строфы-куплета в этом хоре композитор пишет разную музыку. Так, после восторженной экстатики 1-й строфы – «О, как мне хочется летать», музыка 2-й звучит очень сдержанно, а в 3-й («О, как мне хочется воспеть хвалу Творцу») есть даже стилизация древнего церковного распева. Лишь в последней строфе («О, как мне хочется любить») отчасти повторена музыка начала, так как по внутреннему содержанию эти строфы близки.

5-й хор – «Песня-исповедь» на стихи Виктора Евграфова, посвящённые В. Бездуганову, создаёт эмоционально насыщенный портрет поэта-барда. 6-й хор – «Порывистость» на стихи В. Евграфова, посвящённые Татьяне Огнёвой, и 10-й – «Ночь пролетела» на стихи А. Деменюка – лирические рассуждения с событийными элементами. В этом пёстром калейдоскопе образов и состояний, переданных в стихах и омузыкаленных композитором, при внимательном рассмотрении можно обнаружить много общего, скрепляющего в самой музыке. Прежде всего – это опора на традиционную тональность с большим разнообразием нестандартно решённых кадансов. Пожалуй, ни в одном другом циклическом произведении В. Пономарёв не проявлял столько выдумки и фантазии в изобретении последнего созвучия. В номерах 1-м, 2-м, 6-м, 7-м, 8-м и 10-м – они результативные. Результативными условно можно также назвать заключительные трезвучия 4-го и 5-го номеров. Заключительное созвучие 9-го номера – мажорное тоническое трезвучие, «высветленное» добавленным звуком – тоже результат, но не интонационного процесса, а логического развития образа. Но самое интересное решение финальной точки было найдено в 3-м номере, написанном на философское стихотворение Т. Огнёвой с эзотерическим подтекстом.

Быть может ЭТО просто осень?

В опавших листьях хруст дождя…

И редкая пропустит просинь

Лучи небесного вождя.

Быть может ЭТО просто вечер?

Исчерпан круг земных забот…

Погашен свет, мерцают свечи,

Неспешен мыслей мерный ход.

В заключительном, семизвучном аккорде хора звучит шесть неповторяющихся нот (удвоен лишь тонический звук соль диез), а в звуковом наборе использованы повышенная третья и седьмая ступени, басом же становится вторая ступень лада. Неожиданное, и несколько странное по колориту, это созвучие оказывается музыкальным ответом на вопрос, что же ЭТО, о чем намекает автор стихотворения и не говорит прямо?

Хоровые циклы-персоналии – «Зимние сказки», «Три хора на стихи Т. Огнёвой», «Белая птица» на стихи А. Деменюка, «Пять хоров для смешанного хора на стихи Ф. Веселкова», «Листки календаря» для большого смешанного хора на стихи Г. Пайзулаевой отразили стремление композитора как можно полнее передать эмоционально-психологическую ауру поэзии каждого из авторов. Этим объясняется стилистическая несхожесть музыки циклов. Если чуть угловатая и метафорически-колкая образность поэзии А. Деменюка нашла воплощение в обилии квартовых интонаций и диссонантных созвучиях, то лирическая песенная поэзия Г. Пайзулаевой проявила себя в мелодиях широкого дыхания, вплетённых в красивые и ясные гармонии многоголосной хоровой ткани.

Утончённые, со скрытым юмором стихотворения В. Баркова зазвучали в сочных джазовых созвучиях хорового многоголосия, а стихотворения Т. Огнёвой, содержащее смысловые подтексты, были распеты в полифонизированной ткани камерного хора.

В «Пяти хорах на стихи Ф. Веселкова» впечатления от ужасов войны спровоцировали неожиданное решение: во 2-м хоре стихотворение которого повествует о погибшем молодом солдате, в качестве припева использованы музыка и текст православной Панихиды («Со духи праведных скончавшееся…»).

Рассматривая в целом циклы В. Пономарёва, внешне столь непохожие по музыкальному решению, можно обнаружить не только много общих черт в тематике и драматургии построения, но также много схожих (или просто повторённых) приёмов. В частности, одним из любимейших созвучий у Пономарёва можно назвать трезвучие (мажорное и минорное) с добавленной 2-ой ступенью. В миноре это добавка придает щемящую, ностальгическую окраску звучанию, а в мажоре – «высвечивает» его, делает более радостным и ярким. Часто это созвучие возникает после унисона, как неприготовленное задержание. Из фактурных приёмов хочется выделить иллюстрацию взмаха крыльев, полёта – октавные унисоны с повторяющимися широкими скачками у пары женских голосов, которым – аналогичным образом – отвечают мужские. Этот приём, появившийся в 3-ем хоре цикла «Осень» на стихи М. Лермонтова («Листья в поле пожелтели, и кружатся и летят…»), затем был повторён в «Листках календаря» на стихи Г. Пайзулаевой (№ 1 «Журавли взлетели клином…»), и в «Цикле хоровых миниатюр на стихи Н. Рубцова» (№ 4 «Летят журавли высоко…»). Похожее фактурное решение можно обнаружить ещё в ряде случаев.

Другим излюбленным приёмом в голосоведении хоров В. Пономарёва можно назвать поступенное движение в одном, или нескольких голосах, создающее «текучие» гармонии и плавное накопление новых качеств в интонационном процессе. Многие однотипные интонационно-фактурные приёмы, включая уже описанные, композитор использует как в духовных, так и в светских хорах, однако их смысловое наполнение оказывается иным. В духовных хорах эти приёмы обычно лишены иллюстративной функции.

К перечисленным средствам, часто используемым в хоровых сочинениях В. Пономарёва, можно было бы добавить и другие и сделать обобщающие выводы о сложившемся хоровом стиле композитора, если бы не появление трех композиций для женского хора на стихи А. Деменюка, которые автор назвал «Эти радостные птицы…», использовав поэтическую строчку из первого стихотворения. Даже беглый взгляд на эту партитуру говорит о том, что это совершенно иная музыка, построенная по иным интонационным законам и открывающая новую страницу в творчестве В. Пономарёва.

Написать такой опус Пономарёву предложил Герман Шахраманян, руководитель женской хоровой капеллы красноярского Дома работников просвещения. Этот коллектив, обладающий поистине виртуозной техникой, побывал уже во многих странах и получил знаки отличия на самых престижных хоровых испытаниях. Выступая на одних площадках с коллективами из Швеции, Германии и других стран, поющими хоровой авангард, Г. Шахраманян постоянно испытывал дефицит репертуара, с которым его артисты могли бы составлять адекватную конкуренцию этим хорам. В этом сочинении композитор вновь обратился к поэзии своего друга, поэта Андрея Деменюка, взяв три его стихотворения с чертами эстетики абсурда и воплощающими одни образы – птиц, птичьего полёта и полёта вообще. Музыка хоров приближается к атональной, однако, на коротких отрезках музыкальной ткани можно выявить микроладовые ячейки, сменяющие друг друга и имеющие разный звуковой состав. Кроме того, в каждом хоре содержится ключевая тематическая интонация, последовательно развивающаяся на протяжении всего номера.

Думается, можно говорить об опыте модальных композиций Пономарёва, проявившемся в этом сочинении. В целом же, интонационный процесс здесь протекает иначе. Огромное значение в каждом номере, особенно 1-м и 3-м играют сонорные эффекты, входящие в концептуальный план произведения. В 1-м – это крики птиц, шум ветра, а также приёмы, идущие от текста стихотворения. Например, на словах «Это все настолько ясно» часть хора одновременно просто произносит буквы и слоги «я, я, я», «с, с, с», «но, но, но…», а на словах «…Что способно удивить» изумлённо разводит руками (ремарка автора). В 3-м номере сонорные эффекты главным образом изобразительные. Предлагая хору алеаторически свободно произнести фразу «Суток сыплется крошево», и далее – «голубям на карниз» композитор создает странноватую картину «просыпавшегося времени» и т. д. Неожиданно красив в таком интонационном контексте 2-й хор цикла, написанный почти полностью традиционно. На вальсовый аккомпанемент, решённый модально, накладывается изломанная, хроматизированная линия-тема, на концах фраз усиливающаяся октавами. В кульминации, построенной как секвенция, на словах «…всё летели и летели» мелодия поднимается вверх и превращается в крик птиц… Созданию общего настроения этой трёхчастной композиции, способствуют многие приёмы, разбросанные по всему сочинению. О них можно было бы ещё многое сказать, но пришло время сделать главный вывод: сегодняшний «хоровой Пономарёв», не тот, каким мы его привыкли слышать. Вместе с тем, нельзя не заметить, что резкий стилевой скачок, произошедший у композитора в последние годы, был исподволь подготовлен постепенным «опробыванием» новых приёмов, возникавших в хоровых и инструментальных композициях последнего десятилетия.

Самым последним сочинением для хора у Владимира Пономарёва стала Литургия № 3, также демонстрирующая новый поворот и в его духовном творчестве тоже. Новизна стиля духовного сочинения, разумеется, не могла быть столь радикальной. В этом циклическом опусе мы, конечно, можем узнать кое-что из прежних хоровых приёмов Пономарёва, но в целом – это другая музыка. Её несхожесть с предыдущими духовными партитурами ощущается не только на интонационном уровне, но и на эмоциональном. Звучание хоров Литургии в целом очень ровное, почти без crescendo и accelerandо. «Музыкальное повествование» всегда подчиняется единой линии, не иллюстрируя текст, как это бывало ранее у Пономарёва. В фактуре хоровой ткани много полифонической подтекстовки и инструментальных приёмов. В общих чертах – это концертное сочинение, рассчитанное на исполнение большим смешанным хором.

Знакомиться с хоровыми произведениями Владимира Пономарёва, исполнять и анализировать их всегда доставляет удовольствие, поскольку это не просто много сочиняющий композитор. Пономарёв – композитор ищущий, меняющийся, всякий раз удивляющий своими находками и открытиями. В настоящий момент, композитор пребывает в периоде творческой зрелости, и мы можем надеяться услышать его новые опусы.

© «Академическая музыка Сибири», оформление, редакция, 2011, 2012